Неудобное прошлое. Память о государственных преступлениях в России и других странах

Преступлениям советского времени в России до сих пор не дана значимая для всего общества юридическая и этическая оценка. Отсутствие такой оценки сталинского государственного террора и советского тоталитарного прошлого препятствует тому, чтобы современная Россия распрощалась с этим наследием. Пока все сограждане не примут на себя ответственность за прошлое, оно останется незавершенным...

Преступлениям советского времени в России до сих пор не дана значимая для всего общества юридическая и этическая оценка. Отсутствие такой оценки сталинского государственного террора и советского тоталитарного прошлого препятствует тому, чтобы современная Россия распрощалась с этим наследием. Пока все сограждане не примут на себя ответственность за прошлое, оно останется незавершенным и будет препятствовать построению современной демократии. За последние десятилетия путь от диктатуры к демократии проделало множество стран, выработав богатый опыт проработки травматического прошлого ХX века, который в России почти не известен. В книге впервые на русском языке описаны ключевые модели работы с памятью о государственных преступ­лениях и проработки трудного прошлого, практикуемые в других странах, и предложены стратегии адаптации этих моделей к условиям современной России. Книга удостоена премии «Просветитель» в номинации «Гуманитарные науки» (2021) и VI Публицистической премии «ЛибМиссия» в номинации «Аналитика» (2021). «Традиционное (и лукавое) риторическое возражение чуть ли не на любую критику российской действительности звучит примерно так: ну ладно, все плохо, а что вы предлагаете-то? Книга Николая Эппле в этом смысле счастливое исключение из правил. Спокойно и убедительно разоблачая миф об уникальности российской ситуации с исторической памятью, анализируя то, как со своим сложным прошлым разбирались другие страны, Эппле предлагает конкретную программу общественной проработки травм, связанных с советскими политическими репрессиями, — пусть небесспорную и не факт, что реализуемую, но это как минимум очень предметный, внятный и необходимый разговор». Александр Горбачев, журналист «Книга, которую ждали» — распространенный рекламный штамп. Эту книгу ждали те, кто знал о многолетней работе ее автора, которую лучше всего описывает малоупотребимый ныне термин «подвижничество», но пользу она принесет и тем, кто не узнает о ее существовании (да, так бывает). Это добросовестное, глубоко научное, рассказанное с изумительной интонацией доброжелательности повествование о том, о чем обычно бывает страшно даже думать. Последовательное изложение и интеллектуальная внятность обладают расколдовывающей силой: книга мягко открывает глаза в ужасе зажмурившимуся читателю, не «нормализуя» невообразимое, но прогоняя тот страх, который обессиливает и лишает рассудка. Наше положение небезнадежно, наш случай не уникален. Редкая нация не оказывается в определенный момент своей истории перед полузаросшей ямой с костями, а потомки палачей и жертв уже переженились друг на друге и растят общих детей, внук командира расстрельной бригады руководит гуманитарным изданием, раскопки могил выглядят предательством общего прошлого. Надо ли его ворошить? Что же теперь, мы все плохие? Ничем нельзя гордиться? Можно ли что-то исправить? А если все начнут мстить друг другу? В книге даются ответы на эти вопросы, приводятся практические рецепты и способы восстановления поломанной исторической памяти и национальной идентичности, не основанной на лжи и умолчании. Попутно разоблачается целый ряд вредных мифов в этой области: о чаянии Небесного Нюрнберга (немецкий случай уникален и в уникальности своей нами не осознан — об этом в книге тоже есть), о необходимости тотальных покаяний, о том, что публикация правды об исполнителях репрессий вызовет волну мести, о «четырех миллионах доносов», о том, что признание исторической ответственности уничтожает национальную гордость и международный престиж страны. Книга проникнута любовью к России и людям, ее населявшим и населяющим. Без любви такой труд невозможен, и интенция общественного блага, которой проникнут текст, фиксирует читательское внимание. Такая книга есть карта и компас, переданные в руки читателя, и автор верно понимает исторический момент — очень скоро все это понадобится уже не как предмет изучения, но как инструмент практической политики». Екатерина Шульман, политолог* * Включена Минюстом РФ в реестр иностранных агентов.